Хазрат Инаят: Внутренняя жизнь, часть VI
Чем дальше идут такие души, тем смиреннее они становятся; чем большую тайну они осознали, тем меньше они говорят о ней. Вы бы вряд ли поверили, если бы я сказал вам, что за четыре года пребывания моего Муршида едва ли более одного или двух раз у меня был разговор на духовные темы. Обычно разговор шел о мирских вещах, как и у всех; никто не заметит, что перед ним человек, осознавший Бога, который всегда был поглощен Богом. Его разговор был таким же, как у любого другого человека; он говорил обо всем, что принадлежит этому миру, никогда не говорил о духовных беседах, ни о каком-либо особом проявлении благочестия или духовности; и все же его атмосфера, голос его души и его присутствие раскрывали все, что было скрыто в его сердце.
Те, кто осознал Бога, и те, кто прикоснулся к мудрости, очень мало говорят на эту тему. Это те, кто не знает, пытаются обсуждать это не потому, что знают, а потому, что сами сомневаются. Когда есть знание, есть удовлетворение, нет склонности к спору. Когда кто-то спорит, это потому, что есть что-то неудовлетворенное. Ничто в этом мире, ни богатство, ни положение, ни положение, ни власть, ни ученость, не могут дать такого тщеславия, как малейшее количество духовных знаний; а раз у человека есть такое самомнение, то он не может сделать дальнейшего шага. Он пригвожден к тому месту, где стоит, потому что сама идея духовной реализации заключается в бескорыстии.
Человек должен осознать себя либо как нечто, либо как ничто. В этом осознании небытия есть духовность. Если кто-то мало знает о внутренних законах природы и гордится этим, или если у него есть хоть какое-то чувство мысли: «Какой я хороший, какой я добрый», — какой щедрый, какой воспитанный, какой влиятельный , или как привлекательна – малейшая мысль о чем-либо подобном, пришедшая в ум, закрывает двери, ведущие в духовный мир. Это такой легкий путь, и в то же время такой трудный. Гордость наиболее естественна для человека. Человек может тысячу раз отрицать добродетель на словах, но не может не признать ее своими чувствами, ибо само эго есть гордыня. Гордость это эго; человек не может жить без него. Чтобы достичь духовного знания, чтобы осознать внутреннюю жизнь, человеку не нужно очень много учиться, потому что здесь он должен знать то, что он уже знает; только он должен открыть это сам. Для понимания духовного знания ему не нужно знать ничего, кроме самого себя. Он приобретает знание себя, которое есть он сам, такое близкое и все же такое далекое.
Еще одна вещь, которую проявляет любящий Бога, — это та же склонность, что и у человека, любящего человека: он никому не говорит о своей любви; он не может говорить об этом. Человек не может сказать, как сильно он любит свою возлюбленную; никакими словами это не выразить, да и говорить об этом никому не хочется. Даже если бы он мог, в присутствии любимой он закрыл бы рот. Как же тогда любящий Бога мог заявить: «Я люблю Бога»? Истинный любящий Бога хранит свою любовь безмолвно сокрытой в своем сердце, как семя, посеянное в земле, и если росток растет, он растет в его действиях по отношению к ближнему. Он не может действовать иначе, как по-доброму, он не может чувствовать ничего, кроме прощения; каждое его движение, все, что он делает, говорит о его любви, но не его губы.
Это показывает, что во внутренней жизни величайший принцип, который следует соблюдать, — это быть непритязательным и тихим, без всякого проявления мудрости, без всякого проявления учености, без всякого желания дать кому-либо знать, как далеко он продвинулся, даже не позволяя себе знать, как далеко человек ушел. Задача, которую необходимо выполнить, — это полное забвение себя и гармонизация с ближним; действовать в согласии со всеми, встречать каждого на его собственном плане, говорить с каждым на его языке, отвечать на смех друзей улыбкой, а на боль другого слезами, стоять рядом с друзьями в их радости и в их горе, какой бы ни была собственная степень эволюции. Если бы человек на протяжении всей своей жизни стал подобен ангелу, он сделал бы очень мало.
Продолжение следует…